Сериал Королевство/Riget 2 сезон онлайн

Судя по отсутствию комментариев, Триера мало кто осилил ) Напрасно, напрасно. Пусть на Венецианском кинофестивале две трети зрителей сбежали с показа после первой же пары серий, зевая и матерясь, но сериал словно специально рассчитан на дни послепраздничного похмелья, когда бежать зрителю некуда - его сил хватает только на то, чтобы повторять: "WTF?!", наблюдая сюрреалистичный кавардак на экране. Именно в эти дни он оказался для меня идеальным новогодним/рождественским зрелищем: этакая зловещая "Ночь перед Рождеством" близ Копенгагена в больничных интерьерах, с нелепыми персонажами и чертовщиной, только вместо Гоголя словно написанная для театра абсурда Беккетом или Ионеско. Больных навещает мелкий бес с физиономией Уиллема Дефо. Нарядная ёлочка истекает кровью. Нечаянно разбитого младенца Иисуса в яслях заменяют жуткой куклой. По больничным коридорам мчится Санта в красном колпаке, ко всем чертям посылая бедных больных раком детишек, мечтающих о подарках.
"Королевство" можно назвать странной абсурдно-мистической пародией на "больничные" сериалы: больница с привидениями и циничными врачами. Всегда удивляло, почему многие - по крайней мере, в родной Дании - считают его весёлой комедией. Когда-то увлекался фильмами Триера, потом охладел, но до сих пор вижу его кем-то вроде героя Аль Пачино в "Адвокате дьявола", с лукавой ухмылкой пробующего пальцем святую воду, - трикстер, тролль-провокатор, пробующий своих зрителей на прочность и эмпатию. И я покупался и добросовестно выдавал все ожидаемые эмоции, от гнева до жалости, но никогда не был уверен, сочувствует ли хоть кому-то сам режиссёр. Но всё же вместе с нигилизмом и уверенностью в том, что справедливости на свете нет, доброта и праведность не вознаграждаются, человек - сумма пороков, странностей и несчастий, и в этом мире, да и в загробном нас не ждёт никакой хэппи-энд - не заслужили, в нём есть какая-то неизменная и печальная нежность к своим персонажам. "Королевство", несмотря на комедийные моменты, запомнилось мне таким же - апокалиптично-печальным. Многие персонажи погибли. Некоторые актёры умерли уже после съёмок - всё-таки 25 лет прошло. Поэтому в новом сезоне, подобно Линчу с обновлённым "Твин Пиксом", с которым "Королевство" постоянно сравнивают, Триер набирает новую команду, превращая сериал в парад двойников. На смену мадам Друссе, датской мисс Марпл, расследовавшей сверхъестественные явления в больнице, приходит совсем уж божий одуванчик Карен - та же постаревшая актриса и, кажется, та же героиня, что была у Триера в "Идиотах". Посмотрев сериал по телевизору, она заявляет, что Триер - сам идиот, всё должно было закончиться не так, уж она-то разберётся и наведёт порядок в мире духов, и вскоре - то ли во сне, то ли наяву - оказывается в Королевском госпитале Копенгагена, а следом - и внутри самого сериала. Здесь Триер словно опережает все претензии зрителей: о том, что он всю жизнь снимает какую-то муру, персонажи с экрана скажут не раз. Вместо медбрата Бульдера в больнице теперь медбрат Бальдер, но его все равно зовут Бульдером по старой привычке. На смену злобному шведу, доктору Хелмеру, прибывает его сын, Хелмер-младший, в каждом эпизоде повторяющий любимую фразу отца: "Датские мрази!". Не знаю, как шведского любимчика и стареющего героя-любовника Микаэля Персбрандта уговорили на такую нелепую роль, но он чертовски хорошо вписался. В больничном туалете сидит Александр Скарсгард в роли шведского адвоката - ту же роль пару десятилетий назад играл его отец. Погибший было герой Удо Кира возрождается в новом качестве. И даже смерть, сопровождавшая одного из героев в автомобиле "Скорой помощи", снова здесь - просто сменила лицо. Но как всё это оценить тем, кто не смотрел первые сезоны, или тем, кому лень спустя столько лет вспоминать сюжет, на который Триер постоянно ссылается - без понятия. Лично мне было трудновато.
Впрочем, если не вдаваться в тонкости, то сериал всё ещё забавный, хотя третий сезон и не переплюнул предыдущие. Забавный не столько шутками - здесь по количеству лидируют шутки и штампы о национальном противостоянии шведов и датчан, - сколько странностями персонажей и стремлением довести любую ситуацию до абсурда. Директор больницы не может собрать пасьянс на "детском" уровне сложности, на пресс-конференции отвечает на вопросы с помощью однотипных карточек-подсказок, болезненно завидует приятелю по учёбе, а ныне - начальнику конкурирующей больницы, где и оборудование новее и отзывы лучше, и носится с идеей разбавлять сок для пациентов - это ж экономия-то какая! Главврач Понтоппидан (Ларс Миккельсен), однофамилец известного датского романиста, пишет литературные речи, с которых сбегают все слушатели (прямо-таки чувствуется подспудная обида Триера на сбегающих из зала зрителей), спит на пакете с мороженым зелёным горошком и готов буквально влезать в свой кабинет по канату, лишь бы не встречаться с общительной пациенткой, караулящей его в лифте. Приезжему новичку-шведу Хелмеру вместо ключа от кабинета торжественно вручают ключ-шестигранник для сборки любимой шведской мебели IKEA, и он безуспешно пытается собрать хотя бы стул. Он же пытается привнести в больницу новые европейские веяния и первым делом запрещает упоминание женского и мужского пола, а заодно имена и фамилии - они же не гендерно нейтральны! - и требует этнического разнообразия, в ответ на что ему тут же притаскивают из подсобки пару чернокожих уборщиков, наспех переодев их в медицинские халаты и представляя врачами. Надо видеть глаза "набранного по квоте" новоиспечённого доктора. Позже сам Хелмер становится жертвой собственных нововведений и "новой этики": перепутав мужчину с женщиной, делает операцию не тому пациенту, а коллега, которая заигрывает с ним и от которой он в лучших шведских традициях хочет получить письменное согласие на секс, сдирает с него кругленькую сумму, обвинив в харрасменте. Все шведы как один ненавидят датчан, обожают упаковку Tetra Pak, ездят только на Volvo, дрочат на шведскую музыку и устраивают подпольные собрания "анонимных шведов", где можно пожаловаться другим, как ты ненавидишь датчан. Они даже пытаются устроить в больнице "итальянскую забастовку", но выясняется, что быть глупее и ленивее датчан у них просто не получается. Все датчане считают шведов высокомерными, высмеивают их и превозносят свою культуру. Бывшие врачи больницы не выходят на пенсию, а живут тут же в подвале в импровизированном опиумном притоне. Все вместе они пьют, дерутся, проводят бессмысленные собрания, ходят на конференции ради дармовой выпивки и подарочков (на коробках с подарочными сувенирами так и написано - "халявное дерьмо"), придумывают внутренние больничные ритуалы и болт забивают на пациентов. Всё это так нелепо, что в конце концов начинаешь получать от увиденного какое-то мазохистское удовольствие.
И всё же это совсем не комедия. Сердце "Королевства" истекает кровью, а душа буквально тонет в слезах. Люди не перестают говорить о безнадёжности и боли, косвенно цитируя "Болезнь к смерти" датского философа Кьеркегора - трактат о греховности и природе отчаяния. Группа студентов-экспериментаторов ставит опыты на добровольцах, чтобы выяснить, состоит ли из боли вся вселенная. Несмотря на все неприятные особенности, местные персонажи по-своему трогательны и трагичны. Самым ярким примером служит история полу-Хелмера, сына Хелмера, когда понимаешь, что он не просто нелепый и довольно-таки вредный швед, а этакий шведский анти-Гамлет, прибывший в чужую страну узнать о судьбе своего отца. Его отца погубила Дания, его противоядие украли, его Полоний дал ему в глаз, а Офелия подала в суд, его безумные поступки вызывают смех, его судьба предрешена. Впрочем, предрешена она у всех. Ведь "Исход" в сериале можно трактовать по-разному. Для старушки Карен это акт спасения и милосердия, буквальный исход-освобождение добрых и злых духов, застрявших в больнице и мучающих и реальность, и себя - здесь мне видится отсылка к шведскому теософу Сведенборгу и его миру духов, но не берусь утверждать. В многочисленных переиначенных цитатах из Библии проводится параллель между ней как проводником Исхода и Христом - правда, в переводе-озвучке с цитатами налажали: как можно было, например, фразу "Исход - это меч обоюдоострый", отсылающую к библейскому "обоюдоострому мечу" как к слову Божьему, способному судить и отделить добро от зла, а грешных - от праведных, перевести как "Исход - это палка о двух концах"? И в то же время Исход - это намёк на то, что "прогнило что-то в Датском королевстве" и пора бы это исправить или вовсе покончить, ибо больше так продолжаться не может. Здесь неясно, какому Королевству Триер выносит пессимистичный приговор - то ли Королевскому госпиталю, то ли всей Дании, то ли своей собственной империи творца. Общество приговорено точно. Суд здесь превращается в фарс - в процессе суда Триер цитирует стихотворение "Кузнец и пекарь" норвежско-датского поэта Йохана Весселя, притчу о том, что ради общей выгоды вместо виновного можно засудить кого угодно. Попытка "закэнселить" неугодного оборачивается средневековыми методами с колодками и позорным столбом - параллельно Триер устами героя вспоминает о событиях так называемой "Стокгольмской кровавой бани" и о жестокости датчан. В сериале масса отсылок к датско-шведской истории и культуре, мы без соответствующего бэкграунда можем их не замечать, но для самих скандинавов они должны что-то значить. Наивных местных жителей под гимн ЕС увлекает за собой в танце нечистая сила в лице американца Дефо - это уже прямо какие-то политические намёки. В конце сериала этот танец и вовсе становится танцем Смерти и её жертв - прямой цитатой из финала "Седьмой печати" Ингмара Бергмана. И над всем этим возвышается статуя Ожье Датчанина из подвалов замка Кронборг - на неё то и дело натыкаются герои. Существует легенда, что Ожье лишь спит и непременно восстанет, когда Дании будет угрожать смертельная опасность. Да вот что-то не восстаёт. Вся надежда на датских старушек. Наконец, Исход - это в буквальном смысле конец, финал, занавес, за которым все пять серий мелькают ботинки автора. Все герои так или иначе расплачиваются - кто за грехи, кто за доверчивость и святую наивность, кто за то, что не умел различать добра и зла. Снова, как это обычно бывает у Триера, никакого хэппи-энда, коварное зло в лице режиссёра торжествует, всё рушится в тартарары, земля налетает на небесную ось. И это печалит. Если Триер, страдающий болезнью Паркинсона, и впрямь решит попрощаться с кинематографом, как объявлял, то не хотелось бы, чтобы это случилось на такой ноте. Скучаю по нему молодому, с ехидной рожей комментирующему все события "Королевства" и танцующему смешной танец под опенинг сериала, когда это ещё не было мейнстримом. Любил его, крысу такую.